У истоков армянского рока

Иллюстрированный гид по классике армянской тяжелой музыки.

Основатель группы «Айас» композитор Артур Митинян рассказывает о тех былинных временах, когда в Армении эта музыка только зарождалась.

Вспомни то время, когда ты заканчивал школу. Что ты слушал тогда?

Я с детства занимался классической музыкой и, можно сказать, был на ней помешан, учился в музыкальной школе, покупал диски. На ереванском телевидении была такая, довольно революционная для своего времени, программа, где передавали популярную музыку. Называлась «22:30». И вот, наверное, в 1976 году я услышал в этой передаче группу Sweet, песню Ballroom Blitz. У меня моментально крыша поехала, с этого началось мое увлечение рок-музыкой. Я начал жадно впитывать всё, что попадалось – Deep Purple, Led Zeppelin, потом Black Sabbath. Начал собирать пластинки. А это было очень дорого, пластинка стоила 50 рублей и даже больше.

Где ты покупал эти диски? Это же не советская фирма «Мелодия».

Были люди, которых называли спекулянтами… Этих людей — хотя, понятно, они что-то зарабатывали на продаже — сегодня мы бы назвали не иначе как просветителями. Они по-настоящему способствовали культурному развитию республики. Достаточно было появиться одном диску в городе, как начиналось светопреставление. К примеру, Motorhead и King Diamond в Ереване появились впервые с моей лёгкой руки. Эти первые ласточки сразу переписывали на магнитофоны, люди обменивались записями — записи быстро расходились среди любителей этой музыки. У меня было несколько друзей по имени Армен, это популярное имя — Армен Республиканский, Армен с Пятнадцатого квартала, Армен с Массива, — все мы собирали записи и обменивались ими.

Когда я потом впервые оказался в Москве, я обнаружил, что там доступно было гораздо больше. Те же Motorhead не считались какой-то редкостью. В Москве продавались и выходившие небольшим тиражом на «Мелодии» пластинки зарубежных исполнителей, вроде Uriah Heep (альбом 1977 года), что удивительно – стоила она 2 рубля 15 копеек. Но в принципе Ереван не отставал от мировых новинок. Моя дядя, завзятый меломан, когда пришёл из армии в 1973 году, приобрел с рук два мощнейших диска – «Иисус Христос – Суперзвезда» с Гиланом и «Made in Japan» Deep Purple. Невозможно представить , в какой эйфории тогда он пребывал.

В конце семидесятых я поступил в музыкальное училище. Стипендия была 30 рублей. Я занимал её десятку и раз в месяц старался какой-нибудь диск с роком купить. Я тогда был такой интеллигентный мальчик, хотя и драчун. А рок-музыка меня раскрепостила, подошла мне по своей энергетике.

А что за музыка звучала вокруг? У Армении в 1970-е была репутация рая для советских музыкантов, где можно было выступать гораздо проще и свободнее, чем в Москве и Ленинграде.

В Москве и Ленинграде были полуподпольные концерты рок-музыки, но до меня тогда мало что доходило из отечественного рока. «Машина Времени», само собой, — но вот опера Алексея Рыбникова «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты» была воспринята советскими рокерами как очень смелая попытка… Мне она нравилась как более роковая и не такая приглаженная — не такая, как «Юнона и Авось». Позднее у меня, конечно, появились и «Аквариум», и «Зоопарк», и «Секрет». С «Секретом» мы вообще вместе выступали. Но информация о советском роке стала доступна в восьмидесятые, а группы ленинградского рок-клуба я открыл для себя в 1987 году. 

Но от чего я сходил с ума, где-то года с 1978-го, так это от Владимира Высоцкого. Услышав его впервые, я был потрясен и навсегда стал поклонником его творчества.

Как ты начал играть рок?

Первый опыт был в 1980 году, мне было 18 лет. Моя первая группа называлась «Эллипс». Только это не тот «Эллипс», который потом стал в Армении знаменитым. Собирались у меня дома, это был старый добрый хард-рок на слова средневековых авторов. Чешская лирика, что-то вроде:

Деревья оделись листвой
и в рощах поют соловьи. 
О, ласковый май пред тобой,
открою печали свои.

Что же это получается: ты просто подошёл к полке с книгами, взял сборник средневековой лирики и нашёл, что бы можно было спеть оттуда?

Естественно! Был такой маленький томик «Зарубежная лирика Средних Веков». Эти песни пелись по-русски. У нас был всего один концерт — 7 марта 1981 года в техникуме ЭВМ. Но до сих пор с музыкантами моего первого состава поддерживаю отношения. Из репертуара старого «Эллипса» одну песню исполнял позднее «Айас» на концерте 26 января 1987 года в зале СПТУ #1. В 1983 году меня нашли музыканты из группы «Аспарез». Очень серьёзные ребята, и мне импонировало, что они интересуются армянской историей. Песни в основном писал Армен Тороян. Я делал аранжировки и вносил туда армянские ладовые элементы.

Тогда я учился на втором курсе консерватории и вел музыкальные занятия во Дворце пионеров. Там была аппаратура — довольно престижная для того времени: полный комплект Vermona 2. Вечером музыканты приходили туда и играли на этой аппаратуре. Репертуар раннего «Аспареза» был более насыщеннее и интереснее позднего, того, что позже был выпущен на Мелодии. Но это моё личное мнение. Армен еще в школе писал рок-н-ролл, это у них была проходная песня на концертах. Они его утяжелили в духе AC/DC, и получилась вот эта песня – «ХХ век».

Эта песня попала в точку, сработала. Они говорили: мы сейчас будем играть музыку тяжелую, но такую, которая легко воспринимается – хэви-метал, а когда-нибудь потом вернемся к нашему стилю. Но не вернулись. Армен когда-то сочинял очень интересные вещи, более сложные, и очень хочу, чтобы эта музыка не пропала, а вновь зазвучала. С моей стороны были предложения восстановить и записать материал первого проекта, но они cлишком тяжелы на подъём и, думаю, это все канет в Лету. А жаль – уверен, многим было б интересно послушать, что делалось в Армении в начале 80-х.

Где они учились музыке? Где можно было освоить, скажем, экстремальный вокал?

Они учились в Политехническом. В начале они и ноты не читали, пользовались только цифровкой. Нескромно прозвучит, но армяне в целом очень музыкальны, музыка у нас в крови, и даже без профессионального музыкального образования в самодеятельности находили выход своему таланту. Да и музыкальные училища: на весь Ереван было всего два училища, и эстрадного отделения тогда в них не было. Это сейчас появилось преподавание эстрады и джаза. Тогда всё осваивали самостоятельно.

На чем они играли и где выступали? В 1983 году было невозможно купить инструменты просто так, кто-то сам гитары делал. И как выступали? Вот «Машина Времени» уже с конца 1970-х была официально признанной группой, Александр Градский тоже выступал от государственной концертной организации. А «Аспарез» ведь были любители, самодеятельность. Почему им предоставляли зал? В Ленинграде это было большой проблемой.

Вокруг рок-музыки был ажиотаж. У нас серьёзных гонений на самодеятельный рок не было, и можно было даже выступать. 

В 1984 году был такой фестиваль «Студенческая весна». Так у нас даже тексты не проверяли, хотя профессиональным музыкантам требовалось для выступлений и гастролей тексты заверять у цензора, печать ставилась и подпись. И когда у нас спрашивали, что вы там поёте, мы иногда отвечали: поём на слова Чаренца, Терьяна, то есть известных поэтов. Хотя этого и в помине не было: мы говорили это просто так, чтоб от нас отстали. А автором всех текстов Айас, в основном, является наш друг – талантливый поэт Ара Шипакцян.

Конечно, тексты пытались контролировать даже уже во времена Перестройки. У «Аспареза» была такая песня на текст IX века, где упоминался Бог. Из-за слова «Бог» нам запрещали исполнять эту песню. На одном концерте мы вопреки запрету начали исполнять эту песню, и перед нами просто опустили занавес, не дали доиграть её. Но вот 18 февраля 1988 года в Спортивно-концертном комплексе был большой фестиваль «Рок.Рок.Рок». Тогда уже был «Айас», и на предварительном прослушивании главный комсомолец смотрел на меня пристально и говорил, что если мы эту песню сыграем, публика там все стулья переломает. Мы её сыграли, и стулья остались целы. Хотя произошло немало событий и похлеще. 

Мы с тобой говорим про 1980-е. «Айас» и «Аспарез» — это музыка довольно тяжёлая, и это был лишь один из трендов, а во всем мире это было время «новой волны», многие стремились подражать Police и UB-40. Что-то было подобное в армянской рок-музыке тогда?

Вот в 1987 году на Велотреке был фестиваль, где мы выступали. И там из шестнадцати групп большинство играли хард-рок, «прогрессивного» рока почти не было. Были и последователи битлов – такой бит-квартет «Дизайн», с большим вкусом исполняющий свои произведения. Но в основном тяжёлая музыка. Наряду с этим были и заметные фолк-исполнители, которые использовали элементы рок-музыки и играли на электрических инструментах. Но я их сейчас не упоминаю.

Ты имеешь в виду ту фолк-струю, которая вылилась, например, в творчество группы «Бамбир»?  По-моему, это замечательный и вполне себе рок-коллектив.

Хорошо, что ты их вспомнил. Нынешний «Бамбир» это уже дети того старого «Бамбира». Это как раз движение в сторону прогрессивного рока, это программная музыка, они делают концептуальные произведения, что-то показывают и рассказывают.

Я попрошу тебя дать краткие комментарии к каждой из записей, которые ты выбрал для первого знакомства с армянским роком. Что это за «Ваедемна» у «Айаса»?

Это первый опыт с использованием тетрахордовой системы в рок-музыке. Тетрахорд — это четырехступенная ладовая система, которая использовалась в Индии, Иране и Армении в древности – в отличие, например, от греческих ладов, которые семиступенные. Наша первая программа «Небо и земля» содержала эксперименты с элементами восточной музыки, но под влиянием западных групп. Например, есть у нас один номер — этакий восточный AC/DC. Подобных экспериментов из первой программы достаточно, а здесь, во второй программе же полностью оригинальная работа, гармонически отличающаяся от западной музыки.

«Ваедемна» – в переводе с авестийского «Тот, кто знает». Песня посвящена Зороастру. Это часть концептуального альбома на авестийские темы. Там я впервые использовал пение на вдохе, это довольно сложная, «экстремальная» вокальная техника. И там присутствует женский вокал; одна певица поёт то же самое, что я, но на октаву выше, а другая на квинту выше, получается пение как у древних жрецов. С этого начался новый «Айас». С тетрахордом я использовал в рок-композициях те принципы, к которым пришёл, работая по заказу американского режиссера Ричарда Нея над мистерией на античную тему «Ифигения в Авлиде» в 1993 году. Премьера состоялась в 1994 году в Канзасе.

Расскажи про группу «Сома»? Слово «сома» сегодня ассоциируется с наркотиками.

Сома это древнеиндийский напиток богов, это совсем не про наркотики. «Сома» и «Эллипс» – это как бы братья «Айаса». Тогда, в 1987 году, повсеместно была проблема аппаратуры и места для репетиций. Мы были избалованы привилегиями данным нам клубом кожевенного завода. Там был и большой концертный зал, и зал для репетиций, и аппаратура была: всё, о чём многие группы могли только мечтать. Вот там мы работали вместе с музыкантами этих двух групп. Это был своеобразный рок-клуб. 

«Сома» изначально играла старый добрый хард-рок. Но постепенно они двигались в сторону армянских мелодий. Эти музыканты играли до 1992 года, когда здесь начались самые тяжёлые времена. Этот клип сделан ночью на территории завода им. Дзержинского. Автор этой работы — замечательный режиссёр Рачья Кажоян.

Тогда люди своей музыкой ничего не зарабатывали: и в записи, и в клипы они только вкладывали свои средства. К сожалению, у «Сомы» — а они в последней своей программе пошли куда дальше хард-рока — даже не записан диск.

Я так и представляю себе: ведь 92-й год – это когда перебои с электричеством, нет газа, люди готовят еду на кострах во дворе, и при этом кто-то по ночам записывает музыку. 

В этом плане нам повезло: для нас на заводе протянули свет, и работа не прекращалась в самые тяжёлые времена. У меня поначалу болели глаза от яркого света, когда я переехал в Москву в девяностых — ведь мы тут жили в основном без света. Интересно, что в те времена много музыкантов ударились в религию. Первым ушёл в церковь — «Слово жизни» — наш певец Артур Арескин. Вот мой гитарист Самвел Маэлян — он сейчас евангелический пастор, проповедует в Греции. У них ведь есть своё евангелическое рок-музицирование, они прославляют Бога. 

Отталкиваясь от тем песен Айаса, меня иногда считают зороастрийцем или сатанистом. А я Библию, Коран, Авесту изучаю… Я хотя и христианин, ничего не проповедую. Меня интересуют истоки древней Армении.

Что ты скажешь про «Эллипс»? Эта запись производит большое впечатление

Это была сильная группа, ориентированная на молодого слушателя и использующая определённые приемы, происхождение которых нетрудно проследить. У них был очень талантливый гитарист Степан Беруджанян, а музыку сочинял в основном клавишник Радион Ванян. Это самая скандальная группа конца 1980-х: они выступали против правительства, пели песню про Горбачёва, критиковали его. Была песня про Политбюро. Горбачева критиковали за то, что он позволил разгореться событиям в Карабахе. Потом участники группы во время войны в Карабахе пошли воевать добровольцами.

У рок-музыки в позднем СССР потенциально было политическое измерение, потому что сама по себе она была протестом против официальной эстрады и контроля государства за творчеством. Когда это политическое звучание стало заметно в Армении?

В рок-музыке — в конце 1980-х. Но и ещё раньше музыканты обращались к острым темам. Например, тема геноцида в советское время была закрытой, но в 1973 году бард и лидер группы «Аракялнер» Артур Месчян написал о геноциде песню «Ур эир, Аствац» («Где ты был, Господь?»).

Ты выделил вот эту песню группы «Наири»  — что в ней примечательного?

Это сравнительно недавняя группа, которая в этой своей работе использует крестьянскую пастораль. Вообще, у армянской музыки есть «три кита», на которых она стоит: во-первых, народная песня; во-вторых, гусанская песня, то есть творчество ашугов; и в-третьих – это церковная музыка. У «Наири» здесь отлично получилось опереться на первого кита.

Чтобы снять клип, нужны средства, и если продюсер вкладывает их, он рассчитывает, что эти средства окупятся. Но ты говорил о том, что рок-музыкой в Армении невозможно заработать на жизнь. На корпоративы рок-музыкантов не приглашают. Как же она существует? На голом энтузиазме?

Потому что мы жить без этого не можем. Настоящие рокеры всегда пашут и едва сводят концы с концами. «Айас» за всё время существования не принес никакой прибыли, даже на авторских отчислениях – авторское общество ни разу не присылало никаких отчислений. Многие музыканты вынуждены играть там, где есть работа – в ресторанах, уезжают ради этого за границу. А про клипы… Вот в октябре мы хотим снять клип к альбому «Дух быка». Мы будем это делать самостоятельно, силами наших друзей, за собственные деньги.

Остались ещё несколько выбранных тобой треков. Прокомментируй их, пожалуйста. 

Группа «Востан Айоц» — в переводе «царская вотчина»,  одна из самых известных армянских групп. Мы выступали с ними с 1987 года, начиная с фестиваля «Велотрек». Это очень интересный синтез европейского и армянского, некоторые элементы тут немного напоминают Rainbow. Лидер этой группы Арег Назарян, к сожалению, покинул нас два года назад. Он был скромным парнем, никогда не показывал свои медали, полученные на войне — а был он спортсменом и мореходом. 

Арамазд — это верховный бог-громовержец в древнеармянском пантеоне. Группа, которая так называется, существовала недолго: я слышал всего две их композиции, и они по духу и по вокальной технике близки к тому, что делает «Айас». Мне они нравятся.

«Догма» –  замечательные фанаты своего дела. 

Эту группу организовал басист «Сомы» Вардан Григорян в 2008 году, и я был удивлен, как удачно у них получилось взять фолк за основу своих композиций. Текст у них часто включает фольклорные выражения. Сами они определяют свой стиль как ethnic progressive. Отчасти они наследуют известной группе MDP («маниакально-депрессивный психоз»), которая играла психоделический рок: там как раз участвовали Вардан и гитарист Генри Григорян. 

Еще одна интересная группа – Stryfe. Они с начала двухтысячных играли трэш-метал, и первое время у них была девушка-вокалистка Ева Суджян, ее брат Гор Суджян потом пел в группе Dorians, которая представляла Армению на Евровидении в 2013 году. Бывшиестрайфовцы — гитарист Ованнес Кулоглян и драммер Корюн Бобикян – одно время недолго играли и у меня в «Айасе», как  теперешний ударник Stryfe Деро Вардумян, игравший ранее в «Догме». Сегодня они живут в Лос-Анжелосе. Клип на этот трек, «Бархатная революция», кстати, на политическую тему, снял Карен Хосровян, близкий друг нашей группы, вместе со своим другом и коллегой Робертом Даниеляном, много сделавшим для Айас. 

То есть оказывается, что армянский рок как явление может жить не только в Армении, но и в Америке, в России, может быть, и в других странах?

Ну вот System of A Down я не упомянул, потому что эта замечательная, хоть и созданная армянами, но американская группа: они поют для американцев по-английски и никак неиспользуют собственно армянское наследие, тематика в счёт не идёт. Но, естественно, онизаслуживают большое уважение — благодаря своем значительному вкладу в развитие современного рок-движения.

Вообще, для первого знакомства с классикой армянского рока я выбрал преимущественно те группы, в творчестве которых есть что-то собственно армянское. Сейчас много молодых групп, которые профессионально играют, как могли бы играть в любой европейской стране, часто даже поют по-английски, но ни в содержании, ни в музыке нет ничего специфически армянского.

И, наконец, из всех групп, которые я упоминаю сегодня, самая, на мой взгляд, необычная – Dumbarton Oaks

Они, как можно услышать, большие поклонники Gentle Giant, а это очень сложная музыка, её надо играть по нотам. Вокалист этой группы, Арам Асатрян, – первая скрипка в симфоническом оркестре. Они как бы синтезируют рок-музыку с классической музыкой.

Во времена Перестройки в разных городах возникали рок-клубы, вокруг которых кипела музыкальная жизнь. Что и где было такого в Ереване на рубеже 1980-90-х?

Лет пятнадцать назад снесли здание Дома молодежи, которое в народе называли кукурузиной. Оно и было похоже на кукурузину — здание гостиницы, там был большой концертный зал, которым руководил Лев Оганисян. Там же было место для репетиций. Там базировались и джазовые коллективы, была эстрадная студия, но и множество рок-групп репетировали и выступали там. Сейчас на месте этого исторического здания большой котлован, собираются строить отель, но есть инициативная группа, собирающая подписи за то, чтобы в каком-то виде восстановить Дом молодежи.