Бабилон театр: путь к созданию независимого театра

Впервые я услышал о Бабилон театре во время «Временного фестиваля», где были представлены спектакли «Bukowski» Марики Довлатбекян и «Город, где я» Бабкена Шахбазяна. Оба спектакля были сделаны этюдным методом – спектакль по пьесе Вырыпаева начинался во дворе соседнего дома и поэтапно переходил в зал театра. А про кукольный спектакль Марики Довлабетян на сайте фестиваля так и пишут:

«В невероятно высоком темпе сменяются миниатюры, жанры и театральные приёмы, через которые зритель проникает в биографию американского литератора, поэта и прозаика Чарльза Буковски…».

Бабилон театр открылся в декабре 2021 года. Площадкой театра стало помещение в бывшей пожарной станции на углу улиц Пушкина и Налбандяна.

Мы поговорили с основателем проекта Арутюном Оганнисяном и его друзьями Бабкеном Шахбазяном и Геворгом Мирзояном о том, как появилась идея театра и о планах на будущее.

– Расскажите, как у вас появилась такая идея – открыть театр? 

Арутюн Оганнисян: До войны¹конфликт Армении и Азербайджана в 2020 г.у меня была идея открыть театр. Чтобы просто сделать что-то своё. Мысль эта была очень простая. Но только после войны зимой 2021 года она ко мне вернулась. Я увидел это здание снаружи, мне понравилось место. А когда я зашёл в это здание, я уже точно знал, что пришёл открывать тут театр. Здесь было много мусора, очень много. Надо было просто убрать этот мусор – и всё. И когда мы всё убрали и сделали ремонт, театр стал театром.

Двадцать восьмого декабря прошлого года мы сыграли первый спектакль – «Бабилон шоу». От него и происходит название театра. Смысл заключается в том единстве, которое было, когда люди строили Вавилонскую башню. Так и мы пытаемся её строить. Но материалом в этом деле становится не камень, а люди. 

В соседнем доме расположились мастерские художников – и в этом доме тоже. Когда открылась арт-галерея во дворе – а у нас тогда уже был театр, – мы подумали, что можем объединиться в ArtKvartal. Но мы всё же отдельно существуем. Наш театр отдельный, независимый. Мы и с государством не имеем дел… Да ни с кем, на самом деле, ни с кем вообще.

– Как вы собрали команду? 

А. О.: Мы все учились в одном университете²Ереванский институт театра и кино и знали друг друга хорошо. Но, конечно, не так, как сейчас. Да тогда мы и не работали вместе – ни как актёры, ни как режиссёры. Разве что я и Бабкен успели поучаствовать в паре спектаклей вместе. 

Бабкен Шахбазян: В 2017 году мой курс выпускался. На нашу дипломную работу в институте не хватало людей. Наш мастер, Зара Антонян³режиссёр в Ереванском кукольном театре, работавшая с Арутюном, позвала его нам помочь. И мы делали дипломную работу вместе. После этого было очень много спектаклей – и будто бы судьба нас связала. Мы могли не общаться месяцами. Вдруг, например, звонит мне режиссёр. Прихожу на репетицию. И Арутюн тоже там! Такое случалось постоянно. Потом мы вместе поставили спектакли «Калигула» и «Город, где я».

– Когда я зашёл, шла репетиция «Калигулы». Получается, вы адаптируете свои предыдущие работы под эту площадку? 

А. О.: Пока что только «Город, где я». Раньше мы играли его на крышах. ⁴театральная площадка Театр на Крыше. Но сейчас совсем другой спектакль получился – хотя мы просто взяли те же самые пьесу и тему.

– Как вы познакомились с творчеством Ивана Вырыпаева, автором пьесы «Город, где я»? 

Б. Ш.: Нас познакомила Зара Антонян, мы ещё ставили с ней его пьесу «Иллюзии». Вырыпаев дал нам способ работы с текстом – текста у него всегда много. И это-то как раз нам было интересно.

– А вы сами переводите его тексты? 

Б. Ш.: Нет. Переводит Зара Антонян – она очень хорошо переводит и много нам помогает. Она знакома с Вырыпаевым. И он как-то так по-дружески разрешил нам ставить свои пьесы.

– А с какими авторами вам ещё интересно работать? 

А. О.: Когда мы ставили «Бабилон шоу», мы делали коллаж из текстов. В первой части были Григор Нарекаци⁵армянский поэт, философ и богослов, святой Армянской Апостольской Церкви и Католической Церкви, представитель раннеармянского Возрождения; годы творчества: 970е – 1000е, что-то из Вырыпаева, «Моцарт и Сальери» Пушкина, Библия. А во втором «Бабилон шоу» мы работали с рассказом «Сон смешного человека» Достоевского, основной сценарий написали сами. Мы вдохновлялись самим этим домом – когда-то тут был пожарный участок, а ещё раньше, при персидской империи, здесь была палата шаха Макинского.

Сейчас мы не играем «Бабилон шоу» по техническим причинам, но в августе снова начнём показывать первую и вторую его часть. Потом выйдет третья часть, и «Бабилон шоу» станет трилогией. В последней части я хочу говорить о женщине. Меня очень интересует момент, когда всё начнёт меняться, когда общество станет матриархальным. В первой части мне было интересно подумать о братоубийстве, во второй – о лжи.

– Все ваши спектакли очень разные по форме: кукольный «Bukowski», сайт-специфик… Ты рассказывал, что в «Бабилон шоу» много пластического театра. Почему всегда такие разные форматы?

А. О.: Наверное, это то, что даёт нам это место. Здесь то, как мы думаем, как мы мыслим, всегда оказывается вне формата. Люди – наш материал, мы строим эту башню с ними. Всё, что творится в этом месте, происходит для того, чтобы люди между собой познакомились и была какая-то химия между ними. После спектакля даже и зрители часто не уходят. Кто-то остаётся, общается, знакомится, предлагает новые идеи. Вот вы спросили, как приходит формат – и я могу сказать так: от людей. Также кроме театральной площадки мы открыли тут свой бар, где мы по выходным устраиваем вечеринки.

– Как у вас формируется репертуар? Вы кого-то приглашаете ставить в театре?

А. О.: Мы никогда никого не приглашали. У нас самих много идей, которые мы не успеваем реализовывать. Но нам предлагают иногда: так, Татев Мелконян поставила у нас моноспектакль. Ещё Гаяне Андеросян поставила спектакль по пьесе Ярославы Пулинович «Наташина мечта». Только вот таким, почти что случайным, образом мы и работали с другими режиссёрами.

– Какие у вас планы на будущее? 

А. О.: Я думал об этом много… Я хочу, чтобы мы пораньше вышли отсюда, из этого Дома. Чтобы мы просто вышли к людям. Всё здесь нужно менять: чтобы не люди приходили к нам, а чтобы мы, мы приходили. Чтобы везде можно было играть. Вот этого я хочу.